Поиск по "Яковлев Андрей Юрьевич ". Результатов: андрей - 7096 , юрьевич - 537 , яковлев - 776 .

Результаты с 1 по 20 из 26 .

Результаты поиска:

Андрей Юрьевич Яковлев
Год рождения - 1960

Является членом Союза юристов Москвы и членом административного совета Итало-Российской торговой палаты. Является автором различных публикаций по вопросам юридической деятельности. Выступает экспертом по различным правовым вопросам в центральных СМИ. Награжден медалью «В память 200-летия Минюста России», медалью «За безупречную службу в Вооруженных Силах СССР» 2-й и 3-й степени, нагрудным знаком «Академик И.В.Курчатов» 4 степени за заслуги в атомной отрасли России, является общественным помощником заместителя Председателя Совета Федерации А.П.Торшина.

Источник данных : сайт организации

Публикации, 13:28 04.10.2012

© Фото пресс-службы "Яковлев и Партнеры"

Адвокат Андрей Яковлев: "Рынок юруслуг у нас недоразвит"

Управляющий партнер одной из ведущих в России юридических компаний "Яковлев и партнеры" Андрей Яковлев в интервью Российскому агентству правовой и судебной информации рассказывает о том, почему сменил военную прокуратуру на работу консультанта и адвоката, каким образом его фирме удается выигрывать в судах 9 из 10 дел и почему не надо писать новые законы.

- Андрей Юрьевич, начнем с традиционного вопроса: как вы пришли в профессию, сложный ли был выбор?

Я вырос в семье военного. Отец у меня был военным педагогом, он преподавал сначала в училище Верховного Совета, потом - в академии Ленина. А я по складу характера человек технический - с железками дружу. При этом с детства хотел стать военным. Поэтому собирался поступать в военное инженерное училище. А если не туда, то - в пограничное. Но тут родители сыграли свою роль - посоветовали поступить в военный институт Минобороны.

В то время, на меня, 17-летнего мальчишку, производили большое впечатление выпускники отца, бывавшие у нас дома, - яркие молодые люди, старшие лейтенанты, капитаны. Словом, я прислушался к совету родителей и поступил на военно-юридический факультет. Учиться было трудно, потому что многие преподаватели были выпускниками моего отца, благодаря чему я был лишен возможности получать тройки и пользоваться шпаргалками.

Защитил диплом на "отлично" и поехал работать следователем в военную прокуратуру Северодвинского гарнизона. Там прослужил 3 года, жил в общежитии с моряками-подводниками. Профессия подводника произвела на меня неизгладимое впечатление: считаю, что это одна из самых героических профессий, какие только возможны. Потом перевелся в Москву, служил в военной прокуратуре московского гарнизона.

- Это в каком году?

Я перевелся в 1985-м. Работы было много - по 10-15 дел на руках одновременно. Жилось тоже непросто - цены постоянно росли, моей зарплаты хватало на 2 недели. Потом родилась дочь. Своей квартиры не было, жили у тещи. Конечно, хотелось как-то зарабатывать. А тут как раз началась эра совместных предприятий (СП), и вдруг возникла потребность в юридических услугах.

Контраст нужности и ненужности

- Интересно, кто тогда становился клиентом юристов?

В советские времена свобода договора была ограниченной, хозяйственные связи были устоявшиеся, плановые, поэтому незначительные споры, которые возникали, разрешались в ведомственном арбитраже. Что касалось госэкономики, там турбуленций не возникало. В основном споры были трудовые - правильно или неправильно уволили.

Когда же появились первые СП, потом кооперативы, истосковавшийся по свободе предпринимательства народ ломанулся в эту сферу и у них возникало огромное количество вопросов.

Мой приятель, закончивший МГИМО и создавший одно из первых СП в автоэкспорте, однажды обратился ко мне с вопросом: а ты можешь написать такой трудовой договор, который позволит прекратить трудовые отношения с человеком через год? Я сначала говорю: мол, я по другой части - найти следы зубов на линолеуме, сперму на потолке, убивца вычислить, обыскать кого-нибудь.

Потом прочитал Трудовой кодекс, написал ему договор. Он говорит: мы заплатим. Я удивился: как это заплатим? От друга тогда такое слышать было совершенно невозможно. Он говорит: не я - предприятие. Я спрашиваю: на каких основаниях? Он в ответ: ты - юрист, ты и найди основания. Справедливое было замечание. Пришлось почитать еще и Гражданский кодекс. Запретов тогда практически никаких не было. Гражданско-правовой договор подряда вполне подходил и ничему не противоречил.

Так я заключил гражданско-правовой договор подряда на оказание консультационных услуг в сфере гражданско-правового регулирования экономической деятельности. По вопросам моей служебной деятельности я сразу предупредил: никаких даже вопросов не задавать.

Так я работал. Приезжал со службы, и с 9 вечера до 3-4 часов утра - пишущая машинка, ножницы, клей - делал договоры о совместной деятельности, уставы кооперативов и СП, положения о персонале и т.п.

- Только ради заработка или вам нравилось?

Работа захватила, потому что была совершенно новой. Тогда уже началось некое не то что гонение, но пренебрежительное отношение к правоохранительным органам. Мы, квалифицированные юристы, серьезные люди, ощущали свою ненужность. Квартиру не дают, сутки напролет вкалываешь, расследуя разные преступления, а благодарности особой нет.

И наоборот - после работы или в выходные ты работаешь с людьми, которые смотрят тебе в рот, ловят каждое слово и ценят то, что ты делаешь для них. Это подкупало и давало силы работать. Я спал по 3-4 часа. И зарабатывал целых 70 рублей в месяц - это было серьезно.

В итоге контраст нужности и ненужности во многом и предопределил мое увольнение в запас.

Основная работа, вы сказали, заключалась в составлении договоров. А сейчас принято считать, что все споры в то время решались на "стрелках" "адвокатами в спортивных костюмах".

В начале "диких" 90-х договор был необходим только для того, чтобы иметь возможность открыть счет в банке и осуществить платеж. Банковское регулирование требовало представления договора.

Конечно, серьезные споры разрешались адвокатами в спортивных костюмах.

Так как гражданского права практически не существовало, было много неурегулированных вопросов, люди были не искушены в предпринимательстве.

Хотя были и судебные споры, и мы выигрывали часть споров. Но ввиду того, что система исполнения судебных решений была малохольная... Ее практически не существовало, максимум что могли сделать - это взыскать алименты. Ну какое это исполнение? Права собственности ведь не было.

- Исполнение и сейчас хромает.

Нет, вы ошибаетесь. Уровень судебного исполнения сейчас тысячекратно превосходит по эффективности то, что было в 90-х. А тогда девушки-судебные исполнители, которые работали в судах, ничего не могли сделать.

Но прошло некоторое время - 1994-1995-й, пыл бандитский поостыл. Адвокаты в спортивных костюмах стали задавать вопросы, если кто-то к ним обращался. Они говорили: а документ есть? Есть исполнительный лист? Они уже не ездили никуда без документов.

Любая война заканчивается миром

- Но вернемся к хронологии.

В 1990 году я уволился из прокуратуры. В том же году вышло 590-е постановление Совмина СССР об ООО и АО. 13 декабря 1990 года я, Лев Иосифович Баранников и Александр Иванович Звегинцев учредили малое предприятие ООО "Маркетинговое торговое инжиниринговое консультационное общество" - МАТИК, которое существует до сих пор.

К сожалению, из всего громадья планов этому ООО пришлось заниматься только юрконсультациями. Что такое маркетинг тогда толком никто не понимал. Про инжиниринг вообще нечего было и говорить. Торговлей я никогда не умел заниматься. Поэтому занимались в основном регистрацией предприятий, сопровождением внешнеторговых сделок, разрешением судебных споров, созданием СП. Бизнес пошел потихонечку. Я привлекал своих коллег из прокуратуры на условиях того же договора подряда.

Основные направления деятельности вашей компании, как сказано на ее сайте, - сопровождение бизнеса и судебное представительство.

Судебное представительство всегда занимало большую часть работы.

Я бы сформулировал так: мы продвигаем два основных юридических продукта. Юридический продукт - это то, что наилучшим образом отражает экономический интерес клиента. Это комплекс юридических услуг, направленный на достижение единого экономического результата.

Первый наш продукт - судебное представительство. Для того чтобы успешно представлять клиента в суде, ты должен его консультировать, писать адвокатские запросы и собирать доказательства, каждый из этих видов деятельности - отдельная юруслуга. Ты должен выполнять массу действий, кроме самого по себе судебного представительства. И вся эта комплексная деятельность, в том числе работа частных детективов, которых мы нанимаем, консультантов, экспертов, - направлена на победу в суде. Потом после победы ты еще должен исполнить это решение - получить деньги для клиента.

Второй продукт - сопровождение прямых инвестиций. Сопроводить строительство завода, допустим, такого как Samsung, - это всегда приятно. Ты сначала проверяешь статус земельного участка, оказываешь содействие в получении согласований, договариваешься и заключаешь договоры с энергоснабжающими организациями, смотришь за подрядчиком. Ты видишь плоды своей деятельности. На твоих глазах появляется предприятие и выпускает продукцию. Красота? Красота.

Или когда надо создать банк с нуля. В середине 90-х банки росли, как грибы. Создание банка - это целый процесс. Вклады, учредители, здание, договоры. И наконец-то - первый клиент, вкладчик. Красиво. Мы провели порядка 60 сделок по купле-продаже и по созданию банков.

Очень хороший проект был, когда мы создавали правовую оболочку для функционирования системы единовременных расчетов Центробанка - глобальная информационная система, ГИС "Банкир". Она обеспечивает молниеносные платежи от Камчатки до Калининграда.

На сайте же вашей компании прочитал слова про "идеологию победителей". О том, что цель для вас не просто представить клиента в судебном споре, а выиграть, и что вы выиграли 91% всех своих дел. Означает ли такой подход, что вы выбираете, с кем работать, и не беретесь представлять интересы в тех случаях, когда дело заведомо бесперспективное?

Безусловно, мы беремся не за все дела. Если мы видим, что дело несправедливое, если лицо, которое к нам обратилось, допустило злоупотребление правом или его действия направлены на завладение чужим имуществом, мы таких дел не берем.

Мы не все дела выигрываем, но ведь выигрыш может быть разным. Иногда у человека или у компании могут сложиться такие обстоятельства, что формально он не прав, но это явилось следствием не того, что он жулик и злодей. Иногда складываются обстоятельства так, что ему нужно купить время.

Тогда мы организовываем выигрыш по-другому. Мы говорим: победить принципиально нельзя, потому что ты не прав, но так как у тебя такие обстоятельства, мы можем попытаться выиграть время. Потому что для объективного выяснения существа по этому иску необходимо выяснить спорные отношения в разных аспектах. Можно подавать встречные иски и, во-первых, объективно разбираться, а во-вторых, давать время на проведение каких-то переговоров.

Потому что любая война заканчивается миром - переговорами. Чем быстрей этот мир достигнут, тем быстрее все начинают зарабатывать деньги. Поэтому мы всегда стремимся закончить дело миром. Это могут быть разные стадии - первая инстанция, апелляция, стадия исполнительного производства. Но всегда нужно найти компромисс.

- Значит, вы стремитесь заключить мировое соглашение, даже если суд полностью удовлетворил иск?

В этом тоже есть смысл. Можно сумму выплачивать 10 лет, а можно выплатить методом дисконтирования денежных потоков меньшую сумму, но в гораздо более короткий срок. При этом избавиться от груза исполнительного производства. Это ж нерадостная история.

Такая фильтрация дел, за которые вы беретесь, не вредит бизнесу компании, ведь на заведомо проигрышных делах тоже можно заработать?

Во-первых, я не считаю деньги целью. Деньги - всего-навсего средство достижения какой-то цели. Если мы объясняем клиенту, что у него шансов мало, мы не отказываем, мы говорим, что мы можем купить ему время. Можем снизить чего-то, попытаться добиться каких-то преимуществ. Если он ждет от нас волшебства, говорит: ну вы решите, вы же можете, - тогда такие клиенты уходят. Мы не решаем, мы работаем. Если клиент говорит, что ему нужно время, хорошо - будешь нам платить за время.

Обычно мы стремимся получить вознаграждение в виде некоторой части того экономического эффекта, который клиент получил. Как правило, это присужденная и полученная им сумма.

- Есть какая-то фиксированная ставка?

Дело делу - рознь, зависит от суммы, это может быть от 2% до 50%. Разные есть истории.

- Если деньги - средство, а не цель, то цель какая?

Я иногда жалею, что не стал инженером. Цель, если говорить в общем, - быть полезным людям. Что такое юрист? Это человек, который полезен, который помогает.

Я могу провести без телефона две недели. Я знаю, чем себя занять - рыбалка, охота, книги, в мастерской что-то делать, масса всего. Но все равно в это время кто-то постоянно звонит. Я не знаю, что со мной будет, если я просижу месяц и мне никто не позвонит. Кто-нибудь что-нибудь не спросит, какой-то помощи или совета. Таких ситуаций просто не было. Осознание того, что ты нужен, - это такая длящаяся цель.

Два года на "Тату" не жалко

- За 20 лет существования компании у вас появились "любимые" клиенты?

Например, с Центробанком мы работаем с 1994 года. С Агентством по страхованию вкладов, отпочковавшимся от ЦБ, и со Сбербанком тоже долго работаем. Много работали с "Норникелем", сейчас довольно долго работаем с "Лукойлом".

- А вообще термин "любимый клиент" имеет право на существование?

Если говорить про категории, очень люблю работать с предприятиями реального сектора, когда ты помогаешь налаживать производство, что-то создавать. Я человек технический, поэтому люблю то, что связано с машиностроением, станкостроением, атомной отраслью. Когда ты помогаешь решить им какие-то проблемы, это очень приятно.

У нас 90% - это работа судебная. Почему мы достаточно эффективны в вопросах прямых инвестиций? Потому что когда ты много работаешь в судах, ты гораздо дальше видишь. Ты учишься на чужих ошибках. Я всегда клиентам говорю: профилактика дешевле. Приходите не тогда, когда отвалилась печень и поздно пить боржоми, приходите до того. Тогда мы сможем сделать так, чтобы вы избежали драматических последствий, потому что мы владеем судебной практикой.

С банками тоже интересно работать. Всегда интересно восстанавливать справедливость. Когда ты сопровождаешь деятельность АСВ по ликвидации кредитных организаций, ты борешься за справедливость, за деньги кредиторов, ты взыскиваешь долги с недобросовестных заемщиков, ты признаешь недействительными сделки, которые были направлены на причинение ущерба акционерам.

- А есть ли в вашей практике направления, которые выстреливают не сразу, а через несколько лет?

Пожалуй, такого нет. В свое время мы занимались эмиграцией из России - помогали людям оформлять документы в США, Канаду, Австралию. В 1995 году я понял, что наступит время, когда будет огромный приток мигрантов в Россию. И до сих пор считаю своей ошибкой, что я не настоял как управляющий партнер на развитии этой практики. Но тогда были более захватывающие проекты, а я не люблю рутинную работу.

Ну что такое поддержка мигрантов в России? Это в принципе такая валовая розница: куча дополнительных офисов, два-три заточенных под одну операцию юриста, правильное заполнение бланков и подача их в ФМС. Цена - 1 тысяча рублей. Это были бы огромные деньги. Если бы я это сделал тогда, наша компания была бы одной из первых. Но это так скучно.

Я считаю, что большие перспективы сейчас в сфере медицинского права, и у нас есть такая практика.

- Это иски пациентов к врачам?

И эти иски, и защита врачей от пациентов, пациенты бывают разные.

Я считаю, что сильно недоразвито у нас правовое регулирование интернет-пространства, а между тем многие процессы смещаются в зону виртуальности. Я думаю, мы будем эту историю развивать достаточно серьезно, будем набирать молодую команду. Это не скоро, но стрельнет.

- Не так давно вы открыли практику спортивного права. Насколько это актуально?

Спортсмены, как правило, люди молодые и в жизни не искушенные. А рекламные контракты и вообще спортивный бизнес - это большие деньги. Часто бывают ситуации, когда недобросовестные спортивные менеджеры просто обирают этих людей. Это очень схоже с шоу-бизнесом.

Мы в свое время, в 2000 году, защищали интересы группы "Тату", представляли интересы Лены Катиной и Юли Волковой в отношениях с продюсерами. И мы добились справедливого решения вопроса - с продажи своего первого альбома они получили половину, а в дальнейшем у них была превалирующая доля. Мы понимаем, как это работает. Что такое реклама, что такое product placement, что такое мерчиндайзинг. И это же характерно для спорта.

Безобразное отношение продюсеров к Лене и Юле заслуживало нашего пристального внимания и двух лет самоотверженной работы в их интересах в США, Европе и России. Мы выработали некую правовую модель защиты прав исполнителя. Ведь у исполнителя есть только одно право - он вправе передать за вознаграждение продюсеру свои фонограммы. А что может сделать недобросовестный продюсер? Он может передать за вознаграждение фонограмму звукозаписывающей компании, а потом не требует с нее денег за использование этой фонограммы. И что делать артисту? Ведь к звукозаписывающей компании он прав требования не имеет.

У нас есть одно ноу-хау, которое позволяет артисту потребовать причитающееся ему вознаграждение непосредственно со звукозаписывающей компании, если продюсер себя повел недобросовестно.

Со спортсменами то же самое. Там много граней - от инвестиций в спортивную инфраструктуру до трансфера игроков между клубами, до договоров непосредственно спортсмена с клубом, менеджером или с кем-то еще, вопросы медстраховки спортсменов, выплаты страхового возмещения при травмах. Огромный спектр вопросов. Эту практику мы открыли год назад, и она тоже выстрелит.

- Вы утверждаете это, глядя на опыт западных стран?

Там, где есть подобного рода отношения, потребность в юруслугах возникает постепенно. У нас правовой культуре предпринимательства - без году неделя, с 1985 года, если считать по самому максимуму. Поэтому это случится рано или поздно. И надо быть к этому готовым.

Жучки вокруг судов играют в лотерею

- Занимается ли ваша компания законотворческой деятельностью?

Не могу сказать, что это столп в нашей работе. Но в случае необходимости мы помогаем Александру Порфирьевичу Торшину, даем заключения по законопроектам. Эта работа - дорогостоящая, а наш законодатель не сильно любит на это тратиться. Поэтому мы принимали пару раз участие в конкурсах на разработку кое-какой нормативной документации, но сильно не увлекаемся.

- Но в работе над поправками в Гражданский кодекс, наверное, принимали участие?

Принимали, но тоже не слишком активное. Я не вижу в ГК серьезных пороков, кроме, может быть, необходимости большей гибкости в сфере акционерного права. Надо дать большую договорную волю при определении отношений сторон.

Вообще же моя позиция состоит в очень простой вещи: у нас в обществе технократическая иллюзия того, что если написать много хороших законов, они сами по себе начнут работать. Поверьте мне, законов достаточно хорошего качества принято такое количество, что, если научиться их исполнять, то надобности в написании новых не будет.

Разруха не в бумагах, разруха в головах. Правосознание в стране на предельно низком уровне. Я бы сосредоточил усилия на контроле за исполнением существующего законодательства. У нас совершенно не работает механизм парламентского контроля за соблюдением законодательства. У нас нет парламентских следственных комиссий, которые расследовали бы деятельность министров, руководителей правоохранительных органов по выполнению тех или иных законов.

Единственная парламентская комиссия, которая у нас была, - по расследованию событий в Беслане. Но это вопиющий случай. А почему нельзя сделать постоянно действующие следственные комиссии Думы и Совета Федерации? Которые будут расследовать факты систематического нарушения законодательства. Если научимся выполнять то, что уже принято, у нас все будет хорошо. У нас закон не выполняют - и никому за это ничего не бывает, и всем хорошо.

Вместо того, чтобы тратить деньги на написание новых законов, потратьте их на то, чтобы заставить всех соблюдать существующие.

- Сколько сейчас в компании сотрудников и есть ли те, о чьем уходе из компании, вы сожалеете?

Сейчас у нас порядка 80 юристов и еще персонал. Очень сожалею об уходе Ольги Лазаревой, Лии Горьковой, Павла Олейникова. Это действительно классные специалисты, и мне хотелось бы с ними работать. Но они пробуют себя в других отраслях, ушли в инхаузы компаний. Но наши практики от их ухода не пострадали.

- Незаменимых не существует?

Не существует. Почему я создал компанию? В 90-м году я отчетливо понял, что время юристов-одиночек прошло. Серьезные задачи будут поручаться только структурам, которые глубоко эшелонированы и в состоянии решать комплексные многоплановые задачи. Риск клиента в чем? Он нанимает одного человека и понимает, что не дай Бог с этим человеком что-то случится, его бизнес сразу подвиснет. А когда компания работает с фирмой, уход одного человека не будет драмой - другие подхватят.

- Кого из коллег вы считает своими конкурентами на рынке?

Рынок юруслуг у нас не то, что неразвитый, он недоразвитый. Такого наплевательского отношения к защите собственного производителя, как в сфере юриспруденции, я не встречал ни в одной стране мира. У нас любой зарубежный адвокат приезжает и начинает свободно работать, отбирать хлеб у меня и моих коллег. А попробовал бы я открыть практику где-нибудь в Германии или США! Нас там никто не ждет. Они защищают свой рынок. Я хочу, чтобы наше государство тоже защищало рынок в пользу своих производителей услуг. Это самые мои большие конкуренты.

Что касается российских юристов, я бы не сказал, что это конкуренты, это коллеги. Все равно клиент выберет лучшего. Демпинговать мы не собираемся. Скажу так: тот, кто выше меня в рейтинге, - тот мой конкурент. А так у меня товарищеские отношения с коллегами. Если мы встречаемся в суде, нам даже проще договориться, сблизить позиции.

- Вы лично в суд ходите?

Редко, но хожу.

- Зачем? Чтобы, как говорится, не терять форму?

Это же профессия. Что-то я могу сделать лучше, чем другой. Когда я считаю, что это необходимо, я иду в суд. Даже уголовные дела веду. Вот сегодня на обыске проторчал больше семи часов по уголовному делу.

- Как вы относитесь к идее адвокатской монополии?

Позитивно. Я считаю, что гражданин или руководитель предприятия, имеет право защищать себя сам. Но если он прибегает к чьей-то помощи, реализуя свое конституционное право на квалифицированную юридическую помощь, то он должен идти к специалисту. А у нас в судах интересы людей представляют хоть токарь, хоть пекарь. Прочитал несколько статей из ГК и АПК и говорит: я знаю закон. При этом понятия не имеет, что такое теория права, что такое относимость и допустимость доказательств, нет понятия о базовых принципах права.

В предложениях ВАС РФ говорится, что гражданин имеет право защищать свои интересы самостоятельно только в первой инстанции, а дальше должен обращаться к профессиональным представителям.

Считаю, это нормально и в этом есть смысл. Потому что время - деньги. Что такое апелляционный суд… Это три судьи, секретарь, помощник, зал, оборудование. Человек должен прийти и внятно, быстро и квалифицированно изложить, почему он не согласен с решением суда первой инстанции. Для этого надо обладать опытом, знаниями, которые вырабатываются годами практики. Не так просто стать адвокатом. Попробуйте получить адвокатское удостоверение у Генри Марковича Резника. Если вы некомпетентны, ни за какие деньги не получится, коррупции там нет.

- А в судах есть коррупция?

У нас до сих пор нет законодательного определения коррупции. Это некая гидра. Звонок друга из администрации президента судье - это коррупция или нет? Коррупция многогранна и многолика. Но когда говорят, что ее уровень в судах потрясающий, я не знаю… Сошлюсь на слова Антона Иванова. Он сказал, что да, из всей массы рассматриваемых дел, 70% - шелуха, мелочь, где коррупционной составляющей нет и быть не может в силу малозначительности. Из остальных 2-3% решаются странно. Получаем примерно 10% от общего числа дел.

31 мая 2015 года российские адвокаты отметили в 11-й раз свой неофициальный профессиональный праздник – День Российской адвокатуры. Он был учрежден в апреле 2005 года Вторым Всероссийским съездом адвокатов. Именно в этот день Президент РФ Владимир Путин подписал Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ " ". Своими взглядами на проблемы "адвокатской монополии" и "юридических фирм", о необходимости разработать особый кодекс поведения адвокатов в социальных сетях и блогосфере поделился с читателями портала ГАРАНТ.РУ председатель Московской коллегии адвокатов "Яковлев и Партнеры" .

От действий защитника подчас зависит судьба человека или организации, и любая ошибка может повлечь за собой катастрофические последствия для них. Этот факт определяет особые требования к адвокату, некоторые из которых установлены на законодательном уровне. В то же время, периодически слышны упреки как к профессионализму некоторых адвокатов, так и к их морально-этическим качествам. Андрей Юрьевич, как Вы полагаете, эффективна ли действующая модель отбора кандидатов на получение адвокатского статуса и если нет, то что следует в ней изменить?

Я согласен, что от действий адвоката зависит многое, в том числе и человеческие судьбы. Как говорится, без хорошего адвоката любое правовое поле – минное. Реального результата в суде можно добиться только путем напряженной и кропотливой работы. Мой личный опыт и опыт моих коллег опровергает сложившееся мнение о том, что на исход, прежде всего уголовных дел, адвокат не в состоянии повлиять. И тут в полной мере справедлива поговорка "вода камень точит". Поэтому в первую очередь при отборе претендентов на получение адвокатского статуса нужно обращать внимание на профессиональные качества будущего адвоката, его квалификацию и готовность настойчиво оспаривать все незаконные действия следствия и суда.

Существующую систему отбора адвокатских кадров можно назвать современной, правильной и продуманной. Она соответствует международным требованиям: включает стажировку, практический опыт работы и квалификационный экзамен. Однако настоящая беда – это система юридического образования, несущая на себе отпечаток проблем среднего образования, в том числе последствия введения единого государственного экзамена. Основная проблема в том, что выпускники юридических вузов слабо владеют русским языком, на юрфаках его не преподают. Я уже давно выступаю за введение в системе высшего юридического образования государственного экзамена по русскому языку. Язык – это оружие юриста! От современного выпускника сегодня трудно добиться подготовки краткого, написанного по существу юридического документа, и чтобы он при этом не заблудился в трех соснах.

К слову, полагаю, что периодически звучащие предложения о введении государственного экзамена на получение статуса адвоката несостоятельны. Профессиональное сообщество способно самостоятельно определиться с отбором достойных кадров, и привлекать к этому государство считаю нецелесообразным.

Наличие непогашенной судимости является препятствием осуществлению адвокатской деятельности (п. 2. ч. 2 ст. 9 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ " "; далее – Закон об адвокатуре). Возможно, есть необходимость на законодательном уровне закрепить дополнительные к существующим требования к личности претендентов, такие, как безупречная профессиональная история, отсутствие проблем с законом в прошлом и т. д.?

Мы почему-то все время ориентируемся на плохое и абсолютизируем риски. Не секрет, что юстиция у нас приобрела обвинительный, карательный характер, о чем говорит, в том числе, и мой личный профессиональный опыт. Например, в последнее время резко возросло количество арестов адвокатов, подозреваемых в совершении правонарушения. Я считаю, что усиливать в этом смысле запретительные меры нецелесообразно. Может быть, стоит подумать над включением в УК РФ такого наказания, как запрет на определенный срок заниматься адвокатской практикой за преступление, совершенное адвокатом, в связи с его профессиональной деятельностью. Но не более того.

Не так давно член Совета Адвокатской палаты города Москвы Лев Бардин предложил выработать своеобразный кодекс поведения адвокатов в социальных сетях и блогосфере: предполагается, что действия адвоката в Интернете не должны наносить вред профессиональной репутации как самого адвоката, так и профессионального сообщества в целом. Одобряете ли Вы эту инициативу?

По большому счету, все правила, которым должен следовать адвокат, содержатся в и . Самая значимая составляющая поведения адвоката, – это, прежде всего, сохранение адвокатской тайны. На мой взгляд, это требование распространяется и на поведение адвокатов в социальных сетях. Я, например, в соцсетях практически не обсуждаю профессиональные темы и вообще стараюсь ими не пользоваться.

Однако прогресс не стоит на месте, поэтому нельзя запретить адвокатам пользоваться социальными сетями. Можно уже сейчас говорить о том, что виртуальное пространство может выступать и площадкой для обсуждения профессиональных вопросов, и даже некоей средой для оказания юридических услуг. Кроме того, адвокатское сообщество активно использует Интернет популяризуя и рекламируя свою деятельность.

В то же время, обсуждать на форумах какие-то конкретные дела, с номерами и фамилиями, я считаю неэтичным.

Одновременно я не считаю создание отдельного документа, посвященного поведению адвоката в Интернете, насущным вопросом. В любом случае важные темы поведения адвокатов в социальных сетях можно включить в действующий Кодекс профессиональной этики адвоката, если профессиональное сообщество сочтет это нужным.

Устроиться на работу в коллегию или бюро стажером либо помощником адвоката для начинающего юриста – один из путей в адвокатуру. Такая работа дает претенденту возможность получить практические навыки и дополнительные знания. В то же время, с учетом фактического числа желающих получать знания на таких условиях и усилий, которые затрачивает при этом адвокат, не раз звучали предложения о введении института учеников адвокатов. Причем, статус ученика подразумевает более низкую его профессиональную подготовленность, по сравнению со стажером. Предполагается, что ученик должен будет оплачивать труд своего учителя-адвоката. Как Вы относитесь к такой инициативе?

Я считаю, что такая точка зрения имеет право на существование. Хотя адвокатскую деятельность и не называют бизнесом, – это все-таки правовая помощь, но труд наставника все же должен быть как-то вознагражден. Если человек приходит в коллегию адвокатов именно в качестве ученика, для получения знаний, то он может и должен внести вклад в деятельность этой коллегии. Причем речь необязательно вести именно о взимании платы.

Так, между коллегией и учеником должен быть заключен контракт, в котором должны быть прописаны не только обязанность наставника обучать ученика профессиональным навыкам, но и условия, согласно которым ученик обязуется отработать в коллегии в течение какого-то времени и на определенных условиях после обучения. При этом законом должно быть установлено обязательство о возмещении учеником, ставшим впоследствии адвокатом, затрат на его обучение, если он вдруг передумал и решил разорвать отношения с коллегией. Ведь именно в коллегии он приобрел профессиональный потенциал, а наставники делились с ним клиентами и т. д.

По данным Федеральной палаты адвокатов РФ, на апрель 2015 года в России насчитывается 70 414 действующих адвокатов. Но на территории некоторых регионов, особенно в отдаленных местах, в сельской местности, ощущается их нехватка. Как Вы считаете, правильно ли в нынешней ситуации говорить о необходимости установления "адвокатской монополии", при которой право на ведение дел в судах будет предоставлено исключительно адвокатам?

Адвокатская монополия, я считаю, крайне необходимая вещь. В первую очередь в ней нуждается институт судебного представительства. И это не затрагивает темы доступности правосудия, так как в соответствии с российским законодательством (например, ) никто не вправе ограничить сторону участвовать в судопроизводстве лично, а вот представительство должно быть квалифицированным. Это не только повысит качество юридической помощи, но и поможет охладить пыл некоторых сутяг.

Необходимость адвокатской монополии подтверждает и международная практика. Например, в странах англо-саксонского права в судах могут выступать не просто лица, имеющие юридическое образование, а только члены так называемой bar association – коллегии адвокатов.

Мало того, я бы ввел еще и градацию полномочий адвоката по выступлению в различных судах в зависимости от его опыта и квалификации. Так, начинающий адвокат мог бы представлять сторону только перед мировым судьей. Имеющий определенный стаж – в районных, городских и областных судах. Адвокаты высшей квалификации – в ВС РФ и КС РФ. Кстати, в отношении КС РФ адвокатская монополия уже существует. Представлять интересы стороны в этом суде могут либо юристы, имеющие ученую степень кандидата или доктора юридических наук, либо адвокаты (ст. 53 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ " "). А чем у нас КС РФ отличается от других судов? Почему судья КС РФ имеет право на работу с квалифицированным представителем, а судья районного – нет? Здесь можно говорить в некотором роде и о защите личности судьи.

В настоящее время рабочий день адвоката, участвующего в уголовном деле по назначению, оплачивается в размере от 550 до 1,2 тыс. руб. В то же время, в конце апреля Минфин России выступил с предложением приостановить до 1 января 2016 года действие нормы об индексации такого вознаграждения адвокатам на уровень инфляции, которая должна быть произведена в текущем году. Скажется ли такое решение, по Вашему мнению, на доступности для граждан бесплатной юридической помощи?

Разумеется, эти суммы смехотворны. Даже за 1,2 тыс. руб. в день найти квалифицированного специалиста нельзя. Поэтому уровень юридической помощи, оказываемой адвокатом по назначению, продолжает оставлять желать лучшего. Государству не надо делать вид, что оно справедливо оплачивает адвокатский труд, тогда и адвокатам не придется делать вид, что они работают. Создать спрос в адвокатской среде на оказание юридической помощи по назначению без приближения государственных ставок к рыночным весьма затруднительно. Профессионал не может существовать исключительно за счет идеи. Кроме того, повышение расценок могло бы повысить качество юридической помощи за счет усиления государственного контроля над качеством работы адвокатов, ведь деньги дисциплинируют. Однозначно, от такой экономии не выиграет никто.

Перечисленные в законе формы адвокатских образований вызывают определенную критику в профессиональном сообществе. Так, отмечается отсутствие гарантий стабильной оплаты труда, аналогичных предусмотренным трудовым законодательством, наряду с отсутствием у адвокатского образования рычагов воздействия на поведение адвокатов. Как Вы полагаете, возможно ли дополнить принципы работы адвокатских образований элементами трудовых отношений и если да, то какими?

Правильно, что вызывают критику. Я полагаю, что давно уже нужно было поставить вопрос о создании такого адвокатского образования, как юридическая фирма, аналогичного непубличному хозяйственному обществу. Такая форма организации адвокатской деятельности не только решила бы вопросы трудовых отношений, но и позволила бы урегулировать проблемы нематериальных активов, создаваемых в результате работы. Я имею в виду репутационную составляющую бизнеса, которая значительно повышает его стоимость.

Хотя юридическую практику (как и любую консультационную практику) передать по наследству практически невозможно, однако имеет смысл говорить об урегулировании вопросов передачи определенных нематериальных прав, связанных с ней. Например – права на имя. Для того, чтобы организовать прибыльный юридический бизнес и получать от него доход, требуется вложить массу труда и ежедневно активно участвовать в его жизни. Например, я 25 лет жизни отдал, чтобы создать компанию. Через какое-то время выйду на пенсию. Хочется ли мне получить за свое имя разумное вознаграждение, например в виде определенных отчислений? Думаю, ответ очевиден. Поэтому такая организационно-правовая форма заслуживает фиксации на законодательном уровне.

В конце апреля текущего года в Госдуму был внесен законопроект, в соответствии с которым предлагается сократить срок представления ответа на запрос адвоката с одного месяца до 10 дней, а за необоснованный отказ в предоставлении необходимых сведений – штрафовать. Какие еще аналогичные изменения, позволяющие расширить инструментарий защитника в судопроизводстве, Вы бы произвели?

Вопрос реализации права адвоката по сбору доказательств в пользу лиц, интересы которых он представляет, кажется мне наиболее важным. Адвокат, являясь таким же равноправным участником состязательного судопроизводства, как и все остальные, не просто имеет право, а обязан собирать доказательства по делу. В законодательстве существует декларативная норма, дающая право адвокату запрашивать документы у органов государственной власти, местного самоуправления и организаций, предоставить которые они обязаны в месячный срок (). При этом обязанность адресатов адвокатского запроса представлять документы не подкреплена никакими санкциями за ее нарушение.

В этом вопросе я бы пошел дальше указанного законопроекта, который предусматривает административное нарушение за подобный проступок. Конечно, административный штраф должен существовать, причем в крупном размере. Но необходима также уголовная ответственность за систематическое немотивированное непредставление сведений.

Помимо этого считаю необходимым уполномочить адвокатов назначать экспертизы, которые должны приниматься следствием и судом наравне с экспертизами, назначаемыми другими уполномоченными лицами.

Что Вы думаете о законопроекте Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, который предусматривает возрождение института народных заседателей по некоторым категориям дел?

К этому проекту я отношусь с большой долей скепсиса. Народные заседатели, если обратиться к истории, обычно занимали соглашательскую позицию и существенно не влияли на судебный процесс. Они представляли собой, по сути, суррогат суда присяжных.

В то же время, суд присяжных – это по-настоящему народная форма отправления правосудия. Я бы говорил о расширении подсудности дел, рассматриваемых таким судом. Однако компетенцию и подсудность суда присяжных у нас, наоборот, сокращают. На мой взгляд, этот процесс в большей степени связан с недостатками следственной работы и слабой поддержкой обвинения в судах.

Таким образом, говорить о введении института народных заседателей можно только наполнив его другим содержанием. Например, если эту роль смогут выполнять только адвокаты, или иные высококвалифицированные представители юридической профессии.

К слову, государству, для повышения качества правосудия, необходимо по максимуму задействовать опыт наиболее квалифицированных и опытных адвокатов. Например в США вершиной карьеры юриста считается должность судьи. Причем подавляющее большинство судей – бывшие адвокаты. У нас же обратная картина: если ты был адвокатом, то дорога в судьи тебе заказана.

Федеральная палата адвокатов РФ в начале мая заявила о недопустимости привлечения адвокатов к уголовной ответственности по за разглашение данных предварительного расследования в нарушение данной ими подписки, несмотря на то, что к моменту, когда они публично распространили такие сведения, эта информация уже стала достоянием гласности благодаря другим источникам. Что Вы думаете об этой проблеме?

Позицию Федеральной палаты адвокатов РФ по этому вопросу я полностью поддерживаю. Разумеется, такая ситуация абсурдна. Если та или иная информация по делу уже была обнародована на момент ее фактического оглашения адвокатом, то в чем состоит вина адвоката? В том, что он эту информацию повторил? Ведь адвокат может сказать, что узнал эти конкретные сведения, допустим, из СМИ. Поэтому состава преступления в этом случае я не вижу, и вредных последствий от таких действий адвоката нет.

С другой стороны, если уж ты дал подписку, то будь любезен ее соблюдать. Вообще подписка, если она не содержит государственной тайны, или, к примеру, банковской либо налоговой тайны, должна действовать до начала рассмотрения дела в суде. Суд у нас открытый и гласный. В то же время, если адвокату стало известно о нарушении закона в ходе предварительного расследования, то я считаю, что предать эти сведения огласке – его гражданский долг.

На протяжении ряда лет периодически поднимается тема допустимости выплаты дополнительного гонорара в зависимости от будущего решения суда – так называемого "гонорара успеха". Причем не раз высшими судами признавалось противозаконным включение таких условий в договоры на оказание юридических услуг, однако на практике суды не всегда следуют этим решениям. Насколько сегодня "гонорар успеха" часто используется и признается судами?

На мой взгляд, "гонорар успеха" адвоката должен быть одной из основных форм оплаты его труда. Только здесь следует говорить не о самом факте выигрыша в суде, а об экономическом эффекте от работы адвоката. Допустим, адвокат защищает клиента от необоснованных претензий налоговой инспекции. В результате работы он добился снижения суммы взыскания, предположим, с 10 млн до 1 млн руб. Почему за эту квалифицированную работу он не может получить адекватное вознаграждение? Я считаю, что эта форма оплаты труда адвоката совершенно законна и, кроме того, применяется во многих правовых системах. "Гонорар успеха" – это и компенсация издержек, и защита выигравшей стороны, и наказание проигравшей.

Одновременно судьи не должны уклоняться от вынесения решения от компенсации юридических расходов. Причем безусловное взыскание таких расходов позволит снизить количество лиц, злоупотребляющих своими правами, сутяг.

Какой совет Вы можете дать нашим читателям – начинающим адвокатам?

Совет начинающим адвокатам я могу дать только один, который даю всем начинающим юристам. Есть две самые сложные вещи в юридической профессии: не лениться каждый день читать закон и не лениться читать "за собой", то есть собственные тексты. У тех, кто следует этим правилам, есть большие шансы стать хорошим юристом.